Гийом дю Вентре
Казнь шевалье Бонифаса де Ла-Моль
 

Народная толпа на Гревском поле

Глядит, не шевелясь и не дыша,

Как по ступеням скачет, словно шар,

Отрубленная голова Ла-Моля...

Палач не смог согнать с нее улыбку!

Я видел, как веселый Бонифас,

Насвистывая, шел походкой гибкой,

Прощаясь взглядом с парой скорбных глаз.

Одна любовь! Все прочее - химера.

Друзья? - предатели! Где честь, где вера?

Нет - лучше смерть, чем рабство и позор!

...Вот мне бы так: шутя взойдя на плаху,

Дать исповеднику пинка с размаху

И - голову подставить под топор!

Гийом дю Вентре
В Бастилии

Паук-судья мне паутину вьет.

В ушах не умолкает гул набата...

Молиться? Не поможет мне Распятый:

Заутра я взойду на эшафот.

Не рано ли поэту умирать?

Еще не все написано, пропето!

Хотя б еще одним блеснуть сонетом -

И больше никогда не брать пера...       [пера не брать???]

Король, судья, палач и Бог - глухи.

Вчера кюре мне отпустил грехи,

Топор на площади добавит "Amen".

Умрет Вентре. Но и король умрет!

Его проклятьем помянет народ,

Как я при жизни поминал стихами.

Автор неизвестен
Костер

Осужденная на смерть...
Ей вослед толпа кричала:
"Ведьма! Ты должна сгореть!"
Да, она об этом знала.

В белом платье. Крест на шее.
На костер ведут ее.
Чтобы стало ей страшнее -
Хор монахов запоет.

Ветер волосы колышет.
Крест нательный тянет вниз.
Крик толпы она не слышит:
"Эй, проклятая! Очнись!"

Затуманен взгляд прекрасный.
Пыток ночь была страшна.
Пыток ночь была ужасна...
Как их вынесла она?...

У столба костер уж сложен.
Тихо молится она.
Ты прости им это, Боже.
Слишком много в людях зла.

Возвели на место казни.
Платье вьется на ветру.
Ветер! Что ж, прощай, проказник!
Я сейчас уже умру...

Факела сверкнуло пламя.
Но во взоре страха нет.
Прошептал священник "Amen".
Загорелся яркий свет.

Боже! Больно! Больно! Боже!
Ведьма на костре горит...
И никто ей не поможет...
И никто ей не простит...

Выкрикнет толпа проклятье...
Все погасло... Свет померк...
В пепел обратилось платье...
Нет ее... Ушла навек.
 

Автор неизвестен
Казнь ведьмы.

 Мне зачем-то связали руки

 И котенка согнали с колен...

Слышу странно зловещие звуки...

Ударяется кровь в стенки вен...
 

Впереди вижу мокрые спины

И насмешливой рожи оскал:

 "Ты очистишься! Нету причины,

Чтоб тебя вдруг огонь не принял.
 

Ты исчезнешь - мы пепел развеем,

Чтоб с тобою навек умерла

Непонятная эта идея –

Улететь, не имея крыла.

"Вижу бревна и потные лица

Возводящих прощальный помост.

Только звезды не будут глумиться

Над толпою, не знающей слез.

Говорят,-"Локон грешницы может

В жизни праведным счастье принесть..."

"Только бог душе этой поможет

Чистоту и спасенье обресть..."

"В чем вина моя, люди, скажите?

Я грешна, но за что же сжигать?"

"Ты ведь знаешь запретные песни

И без крыльев умеешь летать,

А без крыльев летают лишь ведьмы

По ночам, оседлав помело..."

Нам еще лишь бревно одолеть бы,

И начнем, а то станет светло."

"Начинайте, чего же вы ждете?

Перед богом вас страх обуял?

О спасеньи души все печетесь,

А казнить - тоже бог наущал?!"

"Богохульствуешь! Факел, скорее!"

Прекратите мучения духа!"

Стойте, люди! Ведь каждый успеет

Умереть, а она не старуха.

Молода и глупа, и красива...

Пожалейте, спасите от зла.

Подарите ей жизнь прозорливо,

Чтобы праведность вновь обрела..."

"Все пустое, напраслина, грязь..

.Я хочу улететь к этим звездам,

К ним отсюда всю жизнь я рвалась..."

"Время кончиться проклятым грезам.

Зажигайте, и чтоб ты спаслась!"

Автор неизвестен 
 Инквизиция.

 А нас бросали в подземелья
 За то, что волосы белы,
 Что колдовским назвали зелье,
Сердцам дарившее веселье,
И даже наши короли
За ним к нам под прикрытьем ночи шли.

А утром к площади дворцовой
Опять везут одну из тех,
Что излечить могла бы словом,
Hо кровь струится по оковам,
Толпа не сдерживает злобный смех:
Идет любимейшая из потех!

А нас бросали в подземелья
За то, что волосы белы,
Что отказались чахнуть в кельях,
Что гневу предпочли веселье,
За то, что в век доносов и чумы
Так ярки и красивы были мы...

 Автор неизвестен
Без названия

Наша жизнь не только праздник, неприятностей хватает,
Ведьм во все века любили жечь за ум и красоту.
Чуть проявишь свой характер – в тот же час в костер кидают
Или словно прокаженных все обходят за версту.

Наши бедные собратья, вам свободы вкус неведом,
Вам неведом вольной жизни горьковато-пряный вкус,
Вы живете так смиренно, покоряясь разным бедам,
И стараясь потихоньку вырвать самый лучший кус.
 

Ведьма! - Слышится в свисте ветра.

Ведьма! - Шепчет ручей лесной.

Ведьма! - Как же прекрасно это:

Знать свои силы и быть собой.

     Стих Ани.

       Ночью, при полной луне

      Пламя горело костра,

      Ведьмы взывали к земле,

      Силу давала она.
 

      Дым улетал в небеса,

      Песня летела за ним,

      Только людей глаза

      Из чащи следили за сим.
 

      Им не хотелось понять,

      Ведьмы добро лишь несут

      Все захотелось отнять,

      Вот уж на суд ведьм ведут.

      Страшные пытки, костер

      Ведьмам пройти предстоит,

      Но проклинать приговор

      Клятва им не велит.

      Факел, огонь, палачи,

      Крики несчастных сестер,

      Сколько уже не кричи

      Все поглощает костер.

      Платья пылают,

      Люди смеются,

      Всех ведьм сожгут,

      Ничего не добьются.

      Души вернутся опять

      Снова взывая к земле,

      Силу у них не отнять

      И не присвоить себе.

 Автор неизвестен
Инквизитор и ведьма
 

Не будет места ереси в моей земле.

И не найдут отступники пощады

Костёр вам - за безбожие наградой,

Безумцы, закосневшие во зле...
 

Сегодня, Ваша милость, снова ведьма.

Проклятая язычница из леса.

Творила своё злое чародейство

Посеять ересь в христианских душах
 

-Введите.Я раньше видел этот чистый взгляд

На фресках Храма в светлый час служенья.

Развейся, колдовское наважденье!

В чём пред тобой, о, Боже, виноват?!!
 

Дай сил, Господь, мне духом не упасть...

Ты тяжкое послал мне испытанье.

С лицом Мадонны, Боже! Ведьма на закланье...

О, велика ты, чародейства власть!
 

Я обвиняю, женщина, тебя:

в отступничестве, чёрном колдовстве,

служеньи дьяволу и порче в деревнях.

По Воле Господа свершится правосудье.
 

-Винись, моя безумная душа.

Не страх виной, что сердце гулко бьётся.

Судьба-злодейка надо мной смеётся,

И от себя теперь не убежать.
 

Оковы сердца крепче камня стен.

Взвилась костром в душе любовь слепая.

О, Боги! Перед Вами уповаю

Не дайте мне разрушить этот плен.
 

Ты с ненавистью смотришь на меня,

И замерзает всё под сталью взгляда.

Не тронь моей души! Прошу, не надо!

Уж лучше сгину в бешенстве одна.
 

-Как ослепляет эта красота.

Ужели это - дьявола созданье?

Смертельный яд проник в моё сознанье.

Не излечиться силою креста.
 

Зачем она молчит, не пряча глаз?

Зачем она не ищет оправданья?

Зачем я не хочу её признанья?

Зачем мы повстречались лишь сейчас?
 

Молчишь! К чему молчание теперь?

Раскаянье облегчит твою душу.

Бог милосерден к грешникам заблудшим

Безумная! Покайся и поверь!
 

Готова ты сознаться в прегрешеньях?

-Расскажу тебе, как пела ночь,

Как я кружилась в сумасшедшем танце,

И как хотелось плакать и смеяться,

Как беды от костра бежали прочь...

Как сила девяти заветных трав

От хворей и напастей помогала.

Так в мире было с самого начала,

А ты в своей жестокости - неправ.
 

О, если бы ты мог пойти со мной,

Сложив с себя обеты и оковы,

Оставь Христу его венец терновый!

Сумей пройти свободным путь земной
 

-Остановись, безумная! Молчи!

Ты смертный приговор себе пророчишь.

Ты посмотреть на мир вокруг не хочешь!

Распятая душа твоя кричит!
 

Довольно! Святая Дева! Укрепи мой дух.

Не дай поддаться дьявольским речам.

Дай силу побороть огонь греховный.

Но небеса молчат, мольбам не внемля.
 

Несчастьем душу рвёт бессилья крик.

Мы над бездонной пропастью застыли.

О, как мы друг без друга раньше жили?!

Продлись же, вечность, хоть ещё на миг!
 

Оружием Господь избрал меня,

Благословляя на святое дело.

Когда огонь обнимет это тело,

Найду ли силы не погасить огня?

 Автор неизвестен
Ведьма

Темница. Тяжесть оков. Губы сохнут от жажды.

И в ведьму камень готов кинуть каждый.

Меня пытали всю ночь. Искали признанья.

Я - ведьма. И в их глазах мне нет оправданья.

За то, что я на метле летала нагою.

За то, что о мелочах болтала с Луною.

За то, что со мною звери ночные жили.

За песни мне костер у столба разложили.

И я горела. И ни один не жалел меня.

Я помню все. Я до сих пор сторонюсь огня.

В живительной тьме я была. Но вот я очнулась.

И вместе с летом на землю эту вернулась.

Теперь уже время не то. Но близка темница.

И в этом веке любовь - моя инквизиция.

Он шепчет "Да". Но ранит меня, исчезая.

Но вспомню все и вновь буду в небе нагая.

И звери, деревья и травы дружат со мною.

И я уже болтаю о нем с луною.

И снова я заварю приворотное зелье.

И снова я далека от монашеской кельи.

И я, вопреки всему, пою свои песни.

Пускай не навсегда, но мы будем вместе.

И папоротник вновь цветет кроваво-красный.

Природа мне силу дает. Я снова прекрасна

   Татьяна Путинцева
    Без названия
 

    Уверена, что Авель был сестрой,

    Что пала женщина от рук убийцы-брата,

    Что женщина-Христос была распята,

    И кровью этой вспоен "Домострой".
 

    Уверена, что не погас костёр,

    Сжигавший ведьм, что он горит и ныне,

    Что гранью меж богиней и рабыней

    Ночное ложе служит до сих пор.
 

    Убеждена, что изощрённый Бог,

    В припадке ярости дошедший до садизма,

    В простое действие созданья организма

    Ввёл злою пыткой женщине - любовь...

Н.А. Некрасов
Без названия

Вчерашний день, часу в шестом,
    Зашел я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
    Крестьянку молодую.

Ни звука из ее груди,
    Лишь бич свистал, играя...
И Музе я сказал: "Гляди!
    Сестра твоя родная!"


Анна Ахматова
Муж хлестал меня...

Муж хлестал меня узорчатым,
Вдвое сложенным ремнем.
Для тебя в окошке створчатом
Я всю ночь сижу с огнем.

Рассветает. И над кузницей
Подымается дымок.
Ах, со мной, печальной узницей,
Ты опять побыть не мог.

Для тебя я долю хмурую,
Долю-муку приняла.
Или любишь белокурую,
Или рыжая мила?

Как мне скрыть вас, стоны звонкие!
В сердце темный, душный хмель,
А лучи ложатся тонкие
На несмятую постель.

Михаил Зенкевич
Посаженный на кол

Средь нечистот голодная грызня
Собак паршивых. В сутолке базара,
Под пыльной, душною чадрою дня,
Над темной жилистою тушей - кара.

На лике бронзовом налеты тлена
Как бы легли. Два вылезших белка
Ворочались и, взбухнув, билась вена,
Как в паутине муха, у виска.

И при питье на сточную кору,
Наросшую из сукровицы, кала,
В разрыв кишок, в кровавую дыру,
Сочась вдоль по колу, вода стекала.

Два раза пел крикливый муэдзин
И медленно, как голова ребенка,
Все разрывая, лез осклизлый клин
И разрыхляла к сердцу путь воронка.

И, обернувшись к окнам падишаха,
Еще шепча невнятные слова,
Все ожидала буйного размаха
И свиста ятагана - голова.